Нет, нет, дорогие читатели, я не ошиблась, я в курсе, что существительное «оркестр» мужского рода. Просто в спектакле «Оркестр» по пьесе известного французского драматурга и сценариста Жана Ануя в постановке заслуженного артиста РФ, основателя и художественного руководителя-директора московского Детского музыкального театра юного актера Александра Федорова (в прошлом году он возглавил жюри VIII театрального фестиваля «Сцена без границ»), сдача которого прошла в Русском театре, речь идет о женском оркестре, в котором играют шесть женщин и один мужчина – пианист. Действие, согласно замыслу автора, происходит в послевоенной Франции (хотя могло бы происходить в любое другое время и в любом другом месте земного шара), в небольшом курортном городке, в санатории, обитатели которого страдают от заболеваний желудочно-кишечного тракта. И музыкантам, некогда мечтавшим о высоком искусстве, приходится развлекать публику, которую (уж простите за прозу жизни) интересуют одни только запоры и поносы.
Для «изысканных» слушателей музыканты играют уже в самой первой сцене, двигаясь в танце по кругу, как карусель. Темно-синие платья с белыми воротничками, у альтисток и скрипачек в руках смычки, которыми они дотрагиваются до струн воображаемых скрипок и альтов. Только руководительница оркестра мадам Ортанс, музицирующая на условном контрабасе, выбивается из общего ряда. Она в платье винного цвета и тоже с белым воротничком. И уж совсем «не в ногу» со всеми остальными пианист мсье Лебонз. Во-первых, потому что он в брюках и апельсинового цвета пиджаке (и никаких белых воротничков), во-вторых, потому что играет на фортепьяно, перебирая пальцами невидимые клавиши.
Оркестранты неизменно улыбаются: и когда сплетничают, и когда обсуждают кулинарные рецепты и вязание «японской резинки», и когда говорят друг другу гадости. Такая у них работа – улыбаться и делать вид, что все хорошо, иначе не продлят контакт. И так изо дня в день.
«Скучно все это», – скажете вы. «Ничуть, – отвечу я вам. Для людей, интересующихся психологией, «Оркестр» Жана Ануя, да еще и в интерпретации Александра Федорова, – настоящая находка. Да, здесь нет замысловатого сюжета, зато какие характеры, какие человеческие типажи вырисовываются. Благодаря талантливой игре актеров, разумеется. Кого в этом «Оркестре» только нет: и стервозная, властная любовница мадам Ортанс (заслуженная артистка России Наталья Серегина), наделенная, однако, материнским инстинктом; и преданная, как сама она говорит, искусству и своей больной матери озлобленная старая дева, первая скрипка в оркестре Патриция (Зоя Бестаева); и страстная искательница приключений, вторая скрипка Памела (Эльмира Бестаева), у которой есть своя страшная тайна, раскрывающаяся во втором действии спектакля; и бесконечно страдающая и вечно обвиняющая во всех грехах своего мужчину и в то же время полностью растворившаяся в нем Эрмелина (Лолита Кокоева); и бестолковая, любопытная, живо интересующаяся чужой жизнью за неимением своей собственной Леона (Элина Захарова) и, наконец, едва ли не главный персонаж «Оркестра» Сюзанна Делисиас (Анастасия Алехина) – страдалица и ревнивица, вечно упрекающая в внушающая чувство вины мужчине, отношениям с которым подчинила свою жизнь. А мужчина этот женат. Это тот самый пианист мсье Лебонз (заслуженный артист РСО-Алания Алан Цаллаев), единственный представитель менее прекрасной половины человечества в оркестре. Женщины им вертят, как хотят, или он вертит ими – это как посмотреть... Словом, перед нами настоящий калейдоскоп (все как в реальности) женских (и не только) характеров, начиная с истеричной идеалистки-манипуляторши, заставляющей постоянно испытывать чувство вины и оправдываться, и «душечки» (почти что чеховской), полностью растворившейся в своем возлюбленном, и заканчивая знающей себе цену и добивающейся своего прагматичной хозяйки жизни – мадам Ортанс.
Именно она, руководительница оркестра, превращает наличествующий уже любовный треугольник в четырехугольник. Ведь мсье Лебонз, как известно, женат. Расстаться со своей благоверной он, ясное дело, не может, потому что жена у него, как и положено, больна. И мсье Лебонз длительное время морочит голову Сюзанне Делисиас, с которой встречается в меблированных комнатах ровно на 45 минут. Есть даже во владикавказском «Оркестре» одна выразительная сцена из личной жизни Сюзанны и мсье Лебонза куда более откровенная, чем то, к чему привыкли наши зрители. В ней, как обычно, Сюзанна поначалу истерит, но очевидно, что она страдает – на глаза Анастасии Алехиной наворачиваются настоящие слезы-горошины. А произнеся, обращенную к мадам Ортанс, фразу «Я оставляю его вам. Он на самом деле жидковат», она перестает вдруг раздражать и даже начинает вызывать симпатию, если не сказать восхищение. Кажется, что Сюзанна, наконец-таки, прозрела. И нет уже вечно ноющей, жалкой жертвы. Человеческое достоинство расправило крылья. Но... эта роль Сюзанне Делисиас оказывается не по силам. Непереносимость травмирующей ситуации не позволяет уйти с гордо поднятой головой. А жаль. Жаль, что она все-таки уходит, но... в мир иной. В несбывшейся сказке Сюзанны Делисиас точку ставит пистолет. И все эти страдания своей героини прочувствованно, вызывая сопереживание у зрителей, передает Анастасия Алехина, превращающая истеричную и подозрительную пилу-Сюзанну в настоящую героиню, которую, как может, сражается за свое человеческое достоинство.
Сражается за «свое» и мадам Ортанс – сражается за расположение мсье Лебонза. И ее, как и Сюзанну, бесконечно жаль. Это с виду мадам Ортанс Серегиной такая боевая и нахрапистая. А на самом деле одинокая, непонятая и наедине с собой (эта сцена замечательно сыграна), суть неуверенная в себе девчонка.
Своя тайна, терзающая душу, есть и у красавицы Памелы, которая все пытается найти оправдание тому, что сдала свою дочь в приют. Теперь материнскую любовь и заботу она заменяет дорогими одноразовыми подарками. Вот только совесть свою заглушить никак не может. Поэтому наедине с собой Памела Эльмиры Бестаевой с горящими от переполняющих ее чувств глазами кричит от ужаса содеянного (эмоционально очень сильная сцена!).
Трепетно исполняет роль любящей дочери Патриции Зоя Бестаева. Ее сцена с матерью-куклой, за которой требуется каждодневный уход, чему, собственно, и подчинила свою жизнь Патриция, выше всяческих похвал. В ней и страдание, и смирение, и протест, и сочувствие к немощной матери. Это ее, Патриции, крест, который она, как может, несет.
Свой скелет в шкафу есть, по большому счету, и у единственного мужчины в женском оркестре мсье Лебонза, с ролью которого замечательно справился Алан Цаллаев. Этот вечно потеющий, мягкотелый хлюпик на самом деле не так-то и прост, да и вообще он ловко устроился. К его услугам и Сюзанна, которой он охотно пользуется, и мадам Ортанс, которая, хоть и назойлива, как муха, но является, тем не менее, руководительницей оркестра. И к той, и к другой своей пассии мсье Лебонз Цаллаева на самом деле равнодушен. В своих мечтах он уже давно и безраздельно владеет всеми жарящимися на солнце женщинами курорта, в чем и признается в монологе, ставшем одной из кульминационных сцен спектакля.
Необычная, яркая, музыкальная постановка Александра Федорова изобилует всевозможными выразительными средствами, способствующими раскрытию характеров героев, закреплению и усилению впечатления. Взять хотя бы ширмы на колесиках (своя ширма есть у каждого персонажа), с помощью которых герои могут пристраиваться друг к другу, дабы вести диалоги. Ширму можно рассматривать еще и как своеобразную портретную раму, этакое обрамление для людей, у коих внешнее и внутреннее зачастую сильно разнятся. И постановщик будто желает, чтобы это в «портретах», вставленных в «рамы», разглядели зрители.
Еще одно любопытное выразительное средство – унитаз, который становится неизменным атрибутом откровенных разговоров, что ведут между собой герои спектакля. Окончание каждого диалога знаменуется смывом унитаза.
Другие замечательные выразительные средства – это танцы, которые исполняют герои, песни, которые они поют, раскрывая в том числе и при помощи шансона свои души. И если первое действие спектакля заканчивается веселыми индийскими песней и танцем, который мастерски исполняют Эрмелина и Леона (Лолита Кокоева и Элина Захарова), а голос, обращенный к зрителям увещевает: «Даже если вы на последнем ряду, любите друг друга», то финальным аккордом спектакля становится танец смерти. Облаченная в черное платье в пол его самозабвенно исполняет Сюзанна-Алехина, освободившаяся от пут физического мира и ставшая свободной, как птица.
Ее бунт, начавшийся с обычной ревности и закончившийся неожиданно для всех суицидом, превращает пьесу-концерт Жана Ануя, начинавшуюся как водевиль, в трагедию. Еще стучат сердца всех остальных музыкантов оркестра. Они еще живы, если то, как они существуют, можно назвать жизнью. Но уже ясно без слов, что так жить нельзя. Это, наверное, и есть тот самый свет в конце тоннеля, который непременно должен появиться.
Ольга РЕЗНИК,
фото автора
